Февраль 27

Не дай.

Не дай мне повода думать, что ты шаблон. Что ты — сон в полуденную дрёму, сумма образов и призраков, подсознания приёмы.

Говори со мной. Не дай мне думать, что ты — очередной, такой же плохой, наделал шуму и отбой. Не дай мне огородиться стеной безразличия, зажаться, не раскрепоститься, возвести цинизма язычие.

Не дай и себе сбежать повода, откреститься и забыть, сказать «с тобою слишком холодно» и все титулы с себя смыть. Не дай себе быть слишком простым и жалким, бросающим всё на полпути, «жизнь с чистого листа и новой зажигалкой», не дай сделать из себя воспоминаний ассорти.

Не дай мне повода думать, что ты всего лишь аксессуар. Бравый гусар и сундук костюмов, а за этим всем — пустые трюмы, корабль уходит в никуда, а я для тебя — капризный бонсай. Объясняй, заваривая чай, доказывай,
но, что ты — одноразовый,
думать мне не дай.

27.02.2018

Февраль 21

Лол

Обленились, всё под боком, никакой мороки, не нужно огород пахать, не нужно с петухами вставать; у жирных свиней всё самое в районе дивана, работают только болваны.
Больше не нужно быть воспитанным, соблюдать правила, в мире и так полно хороших людей, ты не на того ставила. Можно быть ублюдком, можно быть сукой, промышлять воровством и блудом, предавать и подставлять, заставлять скрипеть чужую кровать —
мы безнаказаны, мы свободны и оттюнингованы:
зубы белые, грудь деланная, кожа ровная.
Можно втираться в доверие, притворяться другом, целовать Иудой, пускать слухи и растекаться лужей лицемерной; тебя всё равно никто не видел девочкой примерной. Можно быть «героем», плакать в прямом эфире, клянчить денег, покупая сапфиры и мясо барана, мешать алкоголь с колой и водой из-под крана — ничто не порицаемо, общественной памятью не всё усваиваемо.

Можно брызжать слюной на каждого бывшего, срать в собственной постели, обирать карманы трупа неостышего, да какое тебе дело?! Моралист, ханжа, идиот и слабак — ты просто дурак, а надо уметь вертеться, надо за халявой в другой город переться, надо знать, под кого ложиться… Ой, да чего тут стыдиться?!

И какой бы важный вопрос ты не задавал нынешним трендам, какие бы листовки не расклеивал по стендам, как бы ты не спрашивал про честь, достоинство, как бы часто твой голос не срывался на фальцет,
Каждый пиздобол знает единственно верный ответ:

Лол))

21.02.2018.

Январь 17

Тупим.

Я бы хотел быть шариком Пеннивайса, лопаться от ужаса и экстаза, но я над городом завис.
Я вижу сотни тысяч лиц
Я смотрю на них сверху вниз.

И как текст на родном языке в песне мешает писать свою,
Сбивает, отталкивает, перевирает, уводит в запой, постой, сбой, сбой, сбой…

Так чужие мысли мешают думать своей головой.

17.01.2018

Декабрь 25

Йулько.

Ты отнюдь не матовая девочка, хоть и ангелом на сцене стоишь, в глазах твоих блестят звёзды, как в отражении намокших крыш.
И там, где окружающие люди во мраке и темноте обсуждают татуировку внутренних органов на твоём животе (зачем и что делать с этим в старости, потом),
Я вижу абсолютно глянцевое стекло.

25.12.2017

Декабрь 6

Рыцарь.

Имя твоё мерещится. Табличка с названием улицы, магазинная вывеска, вот без прикрас, даже прохожий тобою ссутулится.
Я выдыхаю наружу пар, мороз рвёт губы. Стараюсь не думать, о том, что бы подумал или сказал ты, потому что тебе нечем думать или говорить, нет тебя, нахуй, всё.

Закопан рыцарь под безымянной травой на поле битвы. Конь твой пал, милый защитник, латы твои проржавели, шлем расколот на несколько частей, а меч сожрала ржавчина. Ничего от тебя не осталось, слава — о битве, а о тебе — ничего. В глазах картинки, вот на пальце — моё кольцо, вот на шее — мой батистовый платок, а в ушах клятва — твоя. А о тебе — ничего. Письма вероломные, записки страстные, слова пропитаны терпкостью. А больше ничего и нет. Конь твой пал, дух твой пал, всё сгинуло, оплакивать некому, ведь нет ничего. Кроме меня.

И вот я иду по мосту. По раздолбанным улицам стучит копытами бык, посыпает свои следы солью. Небо здесь расчерчено крылатыми ракетами, здесь пальцы пахнут сигаретами, здесь пал мой рыцарь, здесь клятва растворилась в воздухе, ничего и нет. Я больше не буду мечтать тебя, имя твоё носит другой, а другого я не хочу.

На поле славном колено преклоню. Пальцы вонзятся в землю, но возьмут лишь горсть.

Здесь твоя не кость, но дух был. Здесь — легенда, а не быль.

06.12.2017

Сентябрь 3

Очарование.

Выходной день на центральной улице. Иду, пытаясь не сутулиться, к народу ближе. И что же я вижу: бесцветными красками грубые маски на людях — усталые лица. Вся радуга больницы: серость халата, бессонница на соседней койке, здесь — хлором запахло.
Они будто собраны с помойки.

И при всём при том, каждый из них одарён, в каждом из них — огонь.
А в ком-то даже ещё спит дракон.

И вот ты — яркая картинка. И вроде всё прекрасно: изогнута спинка кричаще страстно;
и губы, и волосы, и глаза, и грудь, и тонкие пальцы
терзающие винный сосуд.

Но стоит эту картинку лишь пальцем потереть, как среди громких реплик
проступает вся явь: здесь нечему гореть.
И всё разлетается пеплом.

Что сказано словом, не подтвердится никогда в делах.
И мне так обидно (будто забили агнца),
Что я ещё свирепей погружаю руки в прах.

Но лишь пачкаю пальцы.

03.09.2017

Август 13

Страсть.

Мы лежим на диване, смотрим кино. Я обнимаю тебя, ты гладишь меня по спине. Мы молчим. Моя рука под твоей футболкой.
В какой-то момент я приподнимаюсь, беру со столика стакан виски с колой, выпиваю. Поворачиваюсь, чтоб спросить, не хочешь ли ты глотнуть, открываю рот, но издаю только приглушенный стон, потому что в моем рту твой язык, а твои губы прижаты к моим, будто под током. Я роняю стакан на пушистый ковер, и нас захватывает страсть. Мы целуемся как сумасшедшие, не отрываясь, срывая одежду. Ты входишь резко, и диван начинает скрипеть в унисон нашим движениям. Мы — одно целое, содрогающееся в экстазе существо, оргазмирующее от одного только понимания, осознания, что мы это делаем, что это происходит с нами.
В какой-то момент всё стихает так же резко, как и началось. Мы лежим, два мокрых тела, два едва дышащих тела.
— Надо в душ, — говорю я, и ты киваешь, поднимаясь с меня. Мы идем в ванную, ты гасишь везде свет. Включаем горячую воду, и вновь разгораемся. Ты прижимаешь меня к стене, я захлебываюсь твоими поцелуями. Низ живота сводит от томления, кафель холодит спину, горячие струи стекают по телу. Мы оба в мыле, скользкие, гладкие… И он, горячий, твердый скользит в меня, заставляя быть на грани потери сознания. Я начинаю тонуть, но меня держит твой напор, твоя сильная воля, твое хриплое дыхание, твой стон и пульсация внизу.
Из душа мы выходим в полотенцах в кухню, стоим перед окном, курим. Ты обнимаешь меня сзади, одной рукой куришь, выдыхая дым в мои волосы, другой гладишь грудь по полотенцу. Мы тушим сигареты в пепельнице, я чуть прижимаюсь к тебе. Ты спокоен, абсолютно, едва касаешься губами моей шеи. Твоя правая рука скользит по моему бедру, левая покоится на груди. Между нами полотенца. Маленький барьер, рухнувший в ту же секунду, как твоя рука окунулась в жар между моих ног. Полотенца сорваны, ты стремишься в меня, не меняя позы, заставив меня лишь слегка наклониться. Я держусь за подоконник, просунув пальцы под занавеску, и мир постепенно стирается, остаются только твои руки на моем теле и наслаждение от толчков.
После мы в темноте курим еще по одной, не касаясь друг друга, памятуя о нашем сумашествии. Потом идём в постель, падаем в прохладные простыни и долго не можем согреться друг в друге. Бесконечность ласк, ты во мне, всё медленно настолько, что один удар сердца отмеряет час, я задыхаюсь от твоего пыла, а ты дрожишь, вибрируешь скрытой страстью. Шепот простыней, наши стоны, вожделение наслаждения, круговорот оргазма. Ты умудряешься говорить о любви, а я едва дышу в ней, едва двигаюсь в твоем тепле, убаюканная блаженством, твоей нежностью, растворяясь в твоих руках, полностью отдаваясь тебе, твоем телу, твоему желанию. Непрекращающийся секс, медленный, сонный, затихающий, проваливший нас в бездну неги. Так и уснули, не отрываясь друг от друга, я в твоих руках, держащих меня крепко и сильно.

13.08.2016

Август 3

Нижний Новгород.

Вот и пришло время вернуться. Я очень рад, что мне довелось тебя узнать. Я был восторжен с первых минут знакомства с тобой; очарование это было ровным и спокойным, подобным глубокой реке, текущей с начала миров, никуда не торопящейся, знающей: вода точит камень. Твои просторные улицы, твои широкие тротуары; сочетание кирпича и дерева, твой дух многовековой впечатался в мою душу, будто нечто родное и вновь узнанное, естественное и простое. Это не влюбленность, не страсть; это любовь в первозданном её виде. Ты обласкал меня прохладой и пространством; ты был так добр и приветлив ко мне, так зелен и немногословен, что невозможно было тобой не проникнуться, не вкусить этой свежести времён.
Ты знал и как проститься со мной: в утреннем сумраке, затянув небо тучами, не давая солнцу помешать мне насладиться напоследок твоими видами. И я успел почувствовать, как наши души в спешке слились напоследок в коротком и страстном поцелуе, прощай, прощай.

Я когда-нибудь вернусь, и мы обязательно побудем с тобой наедине. Люблю.

«… а там NN уж ищет взором страстным
Его, его с волнением в крови,
В её лице, девически прекрасном,
Бессмысленный восторг живой любви»

03.08.2017

Июль 13

Хандра.

Опять вот это начинается. Настроение в жопу. Я смотрю на город, вижу горы. Мыслей в голове — ворох.
Ни одной нормальной.

Тонус падает, настроя ноль, ничего не хочу. Слова записываю, нужное — скажу, но что это поменяет? Ничего, так бывает, случается, потом пропадает, и ты снова выходишь на волну, снова в строю…
Ну-ну.

А хотелось бы заряда, а хотелось бы вести отряды, воодушевлять, едва успевать за самим собой, творить и созидать.
Не лгать. Не предавать. Не блядовать.
Чтоб в ящике с моим именем была вереница, фоток, записных книжек десять стопок, пара кинокассет, ни единого «ненавижу»…
А пока всего этого нет. Вместо этого — стон, нереализованный сон, когда нечего ставить на кон.

Моя голова — это мысленный и грязный притон.

13.07.2017

Июнь 22

Патриотизм

Пока хозяева спали в своих тёплых кроватках,
слуги обучили собак
рычать и кидаться, цепляться хватко,
закидывать в автозак.

Слуги перестали следить за любимым домом,
совсем забросили газон;
обветшалый забор покосился со стоном.
Теперь другой закон.

Теперь в любимом светлом доме — оргия и бардак,
Хозяев сослали в подвал,
будто каждый из них вконец зарвавшийся батрак.
А слуги себя именуют — ГОСПОДА.

И чёрное стало белым, а белое истёрлось и забыто.
Хозяева уже не помнят иначе:
Всё тот же подвал, всё так же лица избиты.
А слуги толще и богаче.

Но если толкнуть дверь — она окажется открытой.
Рука сама сожмётся в кулак.
Голосом огрубевшим, рожей злобной и небритой
Хозяин поставит на место служак.

Мы выходим на площади, покидаем подвалы,
Мы сметаем божеств.
У хозяев нет больше терпения, хозяев — заебало,
Они объявляют протест.

22.06.2017