Я скатываюсь в миниатюру. Несколько дней пытался выцепить какое-то одно, самое классное воспоминание, но при каждой попытке открывается неведомая антресоль, откуда на меня нескончаемым ворохом сыпятся воспоминания.

Вот я тащу набор шахмат и сажусь играть с прадедом. Я умею только ходить фигурами; понимание стратегии (даже самого слова) напрочь отсутствует. Прадед терпеливо даёт сожрать мне все, кроме одной, фигуры, а затем безжалостно ставит мне шах и мат королем.

Холодная мамина ладонь на моем горячем от температуры лбу. Мне кажется, я помню каждое её прикосновение.

Вот я лежу в своей детской кроватке в сладкой полудрёме. За дверью комнаты взрослые что-то говорят; у меня день рождения. Дверь открывается, я вижу, что это мой дядя, быстро закрываю глаза и усердно имитирую сон. Дядя какое-то время стоит возле кроватки, затем что-то кладет мне под бок. Я дожидаюсь его ухода и с восторгом рассматриваю мягкую игрушку. Это жёлтая собака, я назову её Джерри.

Помню, как появился в нашей квартире Дизель. Я дрых на пружинных матрасах, а мама поздно вечером приехала домой. Я так хотел спать, что мама смогла меня добудиться только уже не совсем нежным пинком. Помню, как я не мог поверить, что котенок и правда останется у нас, и что это не сон. Дизель был моим самым ласковым питомцем.

Помню, как утащил всю библиотеку соседки с третьего этажа домой. Она собиралась выкидывать книги, а я радостно перетаскал все собрания сочинений. Бабушка тогда так ругалась, но я был счастлив.

Кстати, о бабушке: я ужасненько любил ее квас на хлебе, который настаивался на подоконнике кухни.

Помню свой, кажется, шестой день рождения. Мама купила мне денди и несколько картриджей. Марио навеки останется моей любовью. Мама по моей просьбе, ярый ненавистник игр на реакцию, проходила для меня сложную локацию, скрипя зубами и стараясь не швырнуть геймпад в стену.

Помню, Бэшу, нашего рыжего кота, державшего окружающих в страхе и почтении перед его свирепостью. Как он летал с подоконника на пятом этаже за ласточками!

Помню, как мама сняла обои в нашей комнате, а там были картины! Человеческий скелет в полный рост — рисовал карандашом мамин средний брат. Космос, планеты, ракета, какие-то созвездия — маслом рисовал старший мамин брат.

Помню наш комод, верхняя полка которого была забита бисером. Мы плели фенечки, крокодильчиков.

Помню, как мама водила меня прыгать в воздушном замке. Не было большей радости для меня в парке, чем попрыгать, врезаясь в резиновые стены.

Помню, как прадед меня потроллил. В один из моих дней рождений, утром по ОРТ долго показывали Ельцина. Мне было скучно, и я доставала прадеда распросами: Деда, а расскажи, что говорит Ельцин. В какой-то момент прадед, видимо, устав, ответил, что Ельцин поздравляет меня с днём рождения. Ещё несколько лет всем хвастался, мол, сам Ельцин меня поздравлял, Деда — свидетель!

Начинаешь вспоминать, и по цепочке подтягивается то одно, то другое, то сразу десяток. Всё моё детство - один большой и любимый момент.