1.

А посередине была тьма…

Я стояла на улице и пялилась в небо. Небо весело подмигивало мне и строило незамысловатые рожицы созвездий. Мне захотелось плюнуть небу в лицо. Но ведь небо хуже зеркала. Плюнув в зеркало, плевок можно стереть с отражения. Плюнув в небо, плевок придётся стирать с собственного лица.
Начал накрапывать дождик. Кажется, небо меня опередило…
— Спасибо, — буркнула я небу. Подошла к каменному крылечку, поднялась по ступенькам и пинком ноги открыла дверь в душу.
Мрак. Я шагнула во тьму, рукой ощупала стену в поисках выключателя. Стена пуста. Помня о взрывном характере хозяина души, я не рискнула пользоваться зажигалкой или спичкой. Хлопнула в ладони.
Зажёгся свет. М-да, вчера я бы не додумалась. Надо быть осторож…
Внезапно сверху на меня посыпались книги. Я еле успела закрыть руками голову, сделала пару шагов вперёд, чертыхаясь и ойкая от боли.
— Чёртов придурок! — завопила я, спотыкаясь об книги. Шелестели страницы; какая-то энциклопедия попыталась укусить меня за палец, но я ловко пнула её коленом. К моему лицу подлетела книжонка Донцовой и ударила меня по щеке. Такую наглость я стерпеть уже не могла, поэтому, ни минуты не колеблясь, вытащила из кармана зажигалку и подожгла наглый детективчик.
— Ща и другим достанется! — хищно пообещала я, доставая вторую зажигалку.

Книги, злобно пошелестев, разлетелись по углам. Усмехнувшись, я огляделась. Слева от двери стояла старинная вешалка. На ней висели цилиндр и фрак. Справа от двери скрывалось за грязной шторой ещё более грязное окно. На подоконнике лежала свежая алая роза и моя фотография. Я перевернула снимок. Каллиграфическим почерком Дениса там было написано: «Середина октября. 2010. Алька и Осень.». Чуть ниже: «Люблю.».
— Романтик, — фыркнула я, впрочем, порадованная тем, что он помнит обо мне. Я развернулась и пошла на кухню, не упустив случая пнуть опалённую книжку Донцовой. Книжка тихо пискнула и попыталась уползти под кровать, но чёрный томик «Мёртвых душ» Гоголя не пустил её. Я злорадно захихикала и вышла на кухню.
На кухне за обеденным столом сидело Оно. У Оно были красные глаза и белоснежные клыки. Оно кровожадно оглядело меня с головы до ног.
— Мясо! — не скрыло восторга Оно, пуская слюнки. — Ням-Ням!
— Ща книжки натравлю, будешь «нямкать», — пригрозила я. Впрочем, Оно всегда нравилось мне. Когда не выделывалось.
— В холодильнике что-нибудь есть? — поинтересовалась я у Оно.
Оно мрачно сползло со стула и, мягко переваливаясь, дошлёпало до холодильника.
— На верхней полке — протухшие яйца, — доложило Оно. — а на нижней капуста.
— А на средней?
— А посередине темнота, — разочарованно сказало Оно, закрывая холодильник.
— Посвети фонариком, — безнадёжно предложила я, видя, как Оно пытается спрятаться в кастрюлю с остатками винегрета.
Вздохнув,я подняла крышку люка и заглянула в подвал. Кусок сыра валялся на лестнице. Рядом лежала обожравшаяся мышь.
— А где крысы? — спросила я.
— В тыкве бухают, историки хреновы, — меланхолично ответила мышь. Сверкнув бусинками глаз, внезапно попросила. — Забери меня с собой.
Я положила мышь в ладонь и закрыла люк. Оно хищно глазело на мышь из кастрюли. Я погладила мышку по животику. Из кастрюли донеслось урчание желудка и стук капающей слюнки.
— Книги, — лениво напомнила мышь, лёжа в моей руке.
Оно сглотнуло слюну и накрыло крышкой кастрюлю, в которой сидело.
В кухню зашёл Гагарин.
— Где винегрет? — пахнул спиртом лётчик-космонавт.
— В жёлтой кастрюльке, — сказала мышь.
Юрий подошёл к кастрюльке, где сидело Оно. Взял ложку, открыл крышку…
— Гагарин, я вас любило, оо-оой! — запело Оно, отобрав у обалдевшего Юрия ложку.
— Поехало… — охренел Гагарин.
Не желая наблюдать, как Оно собирается съесть Гагарина, я вышла из кухни и поднялась по лестнице на второй этаж.
Две пинг-понговые ракетки, интенсивно гоняя между собой шарик, обсуждали фрагмент из фильма «Форест Гамп». Мышь мирно спала в своей ладони.
В спальне пританцовывала кровать. Заметив меня, она смущённо остановилась.
— Простите, — сказала я. — А вы Дениса не видели?
—  Нет, — проскрипела кровать. Одеяло, соскользнув с неё, попыталось отбрать у меня спящую мышь.
— Отвали, — рыкнула я одеялу, пытаясь выйти из комнаты. — Книжки натравлю.
Под ноги кинулись подушки, сбивая меня с ног. Я чудом удерживала мышь при себе. Угроза, так хорошо действующая на Оно, на одеяло совершенно не повлияло.
— Щас Оно позову, — осенило меня. — Оно голодное!
Одеяло затряслось. В испуге мелко задрожало, отскочило от меня к шкафу. Шкаф был закрыт. Кровать скрипуче смеялась над судорожными попытками одеяла просунуться в замочную скважину шкафа. Подушки черепахами заползали на кровать. Одеяло умоляюще стучалось в шкаф. Шкаф угрюмо молчал. Одеяло скаталось в трубочку и гусеницей заползло под кровать.
— А ты жестокая,  — моим голосом сказал кто-то за моей спиной.
Я повернулась. На стене висел портрет. Портрет меня.
— Интересно, а чего боятся портреты? — поинтересовалась проснувшаяся мышь.

В коридоре на втором этаже мимо прохромал Гагарин, заляпанный винегретом, жалобно бормоча: «Оно поехало!». «Отбился-таки!» — весело подумала я. Симпатичный мужик, он нравился мне. Ракетки по-прежнему гоняли шарик, обсуждая на этот раз Тома Круза. Оно сидело рядом и, скалясь во все 10 зубов, жадно следило за оранжевым шариком.
— Но-но, — погрозила я пальцем Оно. — Это не апельсин.
У Оно навернулись слёзы на глаза. Оно пару раз всхлипнуло и, вцепившись зубами в мою левую штанину, увязалось за мной.
— Оно, — простонала я, чувствуя себя зомбаком из «Heroes3».
Но Оно только что-то прорычало, не разжимая челюстей.
Во 2-й комнате два рыцарских доспеха играли в хоккей. Увидев меня, доспехи отсалютовали оружием; заметив Оно, вцепившееся в мою штанину, они молча переглянулись. Оно, поняв, что его сейчас будут убивать, с визгом ушлёпало на первый этаж.
— Трус не играет в хоккей, — заметила мышь.
— Денис мимо не пробегал? — спросила я у доспехов.
Доспехи, вновь переглянувшись, пожали плечами и рассыпались железками.
— Уроды, — сказала я, закрывая дверь. На лестничных перилах лежали розовая роза и конверт. Вскрыв конверт, я достала оттуда ещё одну фотографию. Вновь свою. На обороте Денис написал «Июль. 2010. Алька фантазирует. После душа.». Чуть ниже: «Мечтаю.».
Я ухмыльнулась. Романтик…
— Гадкая девчонка! — завопили за моей спиной. Я повернулась. На стене висел портрет в полный рост пожилой дамы в средневековом платье.
— Как не стыдно! Тебя не учили…
— У вас паутина на носу. — бесцеремонно прервала я.
Спускаясь по лестнице, было слышно, как старая дама плачет.
— Старые дамы все такие, — утешила мышь, выбираясь из моей руки на пол.
— Ням — Ням. — прошептало Оно, умоляюще глядя на меня. — Цитрус…
— Хорошо, — пообещала я, пиная книжку Донцовой.
Остальные книги захлопали мне.
Выйдя на улицу, я увидела Дениса, спускающегося с небес домой.
— Уже? — расстроился он.
— Я завтра зайду, — загадочно улыбнулась я. — Оно покормить…

17.01.2010……….Dark.Wolf.Leksa………