Сегодня неделя, как я пропал с радаров (четверг ведь сегодня, да?). Ровно неделя, как я радостно вылетел из операционной, лучась счастьем и восторгом. В основном я лыбился так, чтоб следующий парень не боялся операции.

Потому что сложно не бояться того, что тебе будут резать глаза, правда? Особенно, когда предыдущий человек выходит из операционной рыдающим и мрачным. Я думал «всё, пиздец!!!». Ложился на стол и ужасался «как я на это согласился?! Что помутило мой разум?!». И даже был готов действительно встать и уйти, когда хирург, пытаясь меня успокоить, говорил «что, заканчиваем? Встаем и уходим».
К счастью, я никуда не ушёл, хирург оказался просто изумительным, глаза мои ещё никто так не гладил, а результат просто ошеломляющим.
Встаю с операционного стола. Оглядываюсь. Я всё вижу. Несколько мутно, будто лёгкий туман, но я вижу. Я вижу малейшие детали, улыбку инженера, прищур весёлый медсестры, я вижу!!!

— Голова не кружится, Саш? — спрашивает медсестра.
— Ноги трясутся, — отвечаю. — От счастья.

Из операционного блока не выхожу — вылетаю в коридор к маме с радостным воплем «я вижу!». Счастье. Глаза болят, реагируют на свет, но я вижу! Теперь у меня не -5, а стопроцентное зрение.

Правда, через три дня врачи меня отчитали, мол, плохая девочка, пальцем в глаз тыкала, теперь отек, вижу хуже правым. Видимо, во сне почесал глаз или как-то так. Говорят, что пройдёт и все дела, но паникер во мне вопит «это не проходит! Почему?!». Надо подождать.

За компом не сижу, книжки не читаю, сплю, скучаю. Вынужден пользоваться аудиокнигами, в очередной раз убедился, что ненавижу их.

2 месяца никаких водоемов и загаров. Это ничего, это мы потерпим, не люблю загорать. Отказ от алкоголя, тренировок, кальяна и даже газировки на две недели. Тоже не беда. Отказ от плюсача куда тяжелее)

Зато в постоперационный период я был вынужден простоять в ёбаных очередях в поликлинике дохуя времени ради больничного. Это пиздец, теперь я кашляю, сморкаюсь и гундосю.

Зато вижу. И это очень круто.

Май месяц. Я собираю анализы, хожу по врачам, почти никому не говорю, что ложусь на операцию. Сердце не ёкает, душа не болит, я полон сил и ненависти.
28 мая. Делаю операцию, хожу счастливый и зрячий.
29 мая. Звоню лучшему другу в Новороссийск. Трубку не берет. Думаю, на работе, занят.
30 мая. Иду в магазин с утра пораньше. Вновь ему звоню. Иду себе, слушаю гудки, готовлюсь поделиться радостными новостями, предвкушаю прекрасную беседу. Трубку берет женщина. Ну и ладно, мужик-то свободный, год как развёлся, вежливо прошу Александра к телефону. Женщина спрашивает моё имя и вдруг говорит:
— Алекс? А я знаю Вас, мне Саша рассказывал о Вас.
И выясняется, что женщина эта — мама моего друга, а друг мой…

Сердечный приступ. Просто и незамысловато.

Я сначала не поверил. Я подумал, что надо мной шутят. Какая глупость, как можно поверить в такой абсурд. Дайте ему трубку, что вы мне сказки рассказываете?!

Ничего такого я не сказал. Извинился. Сказал, что заеду, если буду в Новороссийске.

Пиздец, Саша, как ты мог?! Блядь, ну ты-то?! Это же ТЫ. Все вот эти твои фразы «а где твой бойфрэнд», «будь я помоложе, я бы пободался за тебя», «тыгде,тыскем,тывчём», «ага, этот», «этот, ага», «дыа», «если вдруг решишь позвонить — позвони». Ну, вот я и позвонил. А ты где?

Первое время я злился. Я злился неимоверно, до слёз, до скрежета зубов, называл тебя предателем и трусом. Дезертиром. Обманщиком. Как мог. Как посмел!

А потом я разревелся. Как обидно, как жаль, что мы даже не поговорили напоследок. Ведь поговори ты со мной, я бы понял, я ведь всегда всё понимал. Я понял твои чувства, когда ты влюбился втайне от жены. Я поддерживал тебя, я был честен и прямолинейен. Я помогал и сохранить этот брак.

«О, женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!»

Спустя годы жена ушла, я не позволил тебе переживать одному, я всё принял: и твою обиду, и твою жалость, и твои слёзы. То, как я познал тебя за эти пять лет общения звонками, смс, и очень редкими встречами — это было интимней секса, куда как глубже и дольше. Я знал тебя, и мне так жаль, что ты не нашёл ничего и никого, что могло бы тебя вновь завести, в чём бы ты нашёл смысл. Мне так жаль, что никто из тех, кого ты подпустил, не смогли тебя оценить.

Ты один из самых умных, самых добрых, веселых и преданных людей, что мне когда-либо встречались. Ты тот, кто всегда был на моей стороне и при этом всегда говорил, если считал, что я неправ. Ты тот, кто всегда был готов сорваться и приехать в любую точку страны. «Только скажи».

И это такая несправедливость, что тебя никто не любил с такой же отдачей.

Я знаю, что ты так и хотел. Естественно. Ты искал много ходов, чтобы наконец познать покой, но ничто не давало тебе желаемого. И тут на тебе. Всё, как хотел. Поэтому и не снишься даже, видимо, там тебе и впрямь лучше.

Я всегда буду думать о тебе с теплом и нежностью. Я всегда буду помнить тебя, мой мальчик.

Ты — мой друг. Мой лучший друг.

«Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду»

Памяти Александра Матвеёнка. 20.05.2015.